Клинические и молекулярно-генетические аспекты липидного профиля у женщин с аутоиммунным тиреоидитом

Гипотиреоз занимает второе место по распространенности среди заболеваний щитовидной железы (ЩЖ) после йододефицитных заболеваний. По результатам наиболее крупных эпидемиологических исследований, распространенность гипотиреоза составляет 4–21% у женщин и 3–16% у мужчин. Аутоиммунный тиреоидит (АИТ) является наиболее частой причиной приобретенного гипотиреоза, болезнь в семь раз чаще встречается у женщин, чем у мужчин, и имеет наследственный характер, природа которого в настоящее время не известна [1].

В Новосибирске по результатам проведенного скрининга по выявлению нарушений функции ЩЖ у населения в возрасте 45–69 лет частота гипотиреоза (включая субклиническую форму) составила 9%. У женщин гипотиреоз обнаруживали в 5 раз чаще, чем у мужчин (14 и 3% соответственно). Носительство антител к тиреопероксидазе (АТ-ТПО) в популяции – 15% [2]. По данным литературы, у подавляющего числа пациентов с гипотиреозом происходят проатерогенные изменения липидного обмена. Около 95% всех пациентов с гипотиреозом имеют гиперхолестеринемию [3].

В метаболизме липидов тиреоидные гормоны:

1)      активируют рецепторы липопротеинов низкой плотности (ЛНП), что приводит к повышению катаболизма частиц ЛНП;

2)      стимулируют белок-переносчик эфиров холестерина (СЕТР – cholesterol ester transfer protein), фермента, который транспортирует эфиры холестерина (ХС) липопротеинов высокой плотности 2 (ЛВП2) на фракции ЛНП и липопротеинов промежуточной плотности (ЛПП) и триглицеридов (ТГ) в противоположном направлении;

3)      активируют липопротеинлипазу, которая гидролизует богатые ТГ липопротеины;

4)      стимулируют печеночную липазу, которая катаболизирует ЛВП2 в ЛВП3 и ЛПП до ЛНП;

5)      ингибируют образование окисленных ХС ЛНП, тем самым проявляют антиатерогенный эффект.

В некоторых исследованиях показано, что тиреоидные гормоны могут стимулировать активность ГМГ-КоА-редуктазы – ключевого фермента биосинтеза ХС и, таким образом, индуцировать синтез ХС. Недавно было показано, что белок, связывающий стерол-регулирующий элемент 2 (SREBF2), регулируется тиреоидными гормонами и повышение его продукции может приводить к активации экспрессии гена рецептора ЛНП и предотвращению гиперхолестеринемии [3].

Выраженность нарушений в метаболизме липидов и липопротеинов обратно пропорциональна содержанию тироксина и прямо пропорциональна концентрации тиреотропного гормона (ТТГ). Вопрос коррекции дислипидемии при достижении медикаментозной компенсации гипотиреоза остается дискуссионным [4–6].

В ряде научных работ имеются данные о наличии зависимости концентрации общего холестерина (ОХС), ТГ, ХС ЛВП, ХС ЛНП от аллельных вариантов целого ряда генов, которые участвуют в регуляции липидного обмена. К числу наиболее важных относятся ген липопротеинлипазы (LPL), ген белка-переносчика эфиров холестерина (СЕТР), ген аполипопротеина Е (АPOЕ), ген, кодирующий белок, связывающий стерол-регулирующий элемент 2 (SREBF2).

Одним из ключевых факторов метаболизма ЛВП является СЕТР. При помощи СЕТР происходит транспорт эстерифицированного ХС от ЛВП к липопротеинам очень низкой (ЛОНП) и ЛПП с превращением последних в ЛНП. При этом ЛВП обменивают эфиры ХС на ТГ. Таким образом, СЕТР принимает самое непосредственное участие в обратном транспорте ХС. В ряде исследовательских работ получены результаты, свидетельствующие, что лица с генетически обусловленным более низким содержанием СЕТР имеют существенно более низкий риск сердечно-сосудистых заболеваний. Установлено, что активность СЕТР зависит от полиморфизма гена этого белка. Так, описан и активно изучается Таq1B рестрикционный полиморфизм гена СЕТР, который ассоциирован с высоким риском ишемической болезни сердца и прогрессированием коронарного атеросклероза и является предиктором ответа на терапию статинами [12, 13]. При анализе публикаций мы не встретили работ, посвященных исследованию полиморфизма TaqIB (rs708272) гена СЕТР у женщин с АИТ с исходом в гипотиреоз.

Липопротеиновая липаза (ЛПЛ) – ключевой фермент метаболизма липидов, который является основным компонентом триглицерид-насыщенных хиломикронов и ЛОНП. ЛПЛ играет важную роль в формировании ЛВП. Помимо гидролиза ТГ плазмы до диглицеридов, ЛПЛ также участвует во взаимодействии липопротеинов с клеточными рецепторами. Ген LPL занимает 21.3 участок короткого плеча 8-й хромосомы (8p22), содержит 10 экзонов. Одним из частых вариантов гена LPL является замена гуанина (G) на тимин (T) в положении 495 интрона 8, изменяющая сайт узнавания рестриктазой HindIII, так называемый HindIII (rs320) полиморфизм, влияющий на активность фермента [14]. Часто встречающийся аллель G (наличие сайта рестрикции – “Н+”) связан с более низкой активностью ЛПЛ в сравнении с редким T-аллелем (отсутствие сайта рестрикции – “H-”). Носительство Т-аллеля ассоциировано со снижением базальной концентрации ТГ и повышением концентрации ХС ЛВП вследствие большей активности ЛПЛ [14].

SREBF2 – белок, связывающий стерол-регулирующий элемент 2, – активизирует транскрипцию нескольких генов (рецептора ЛНП, ГМГ-КоА-редуктазы, ГМГ-КоА-синтазы, фарензилдифосфатсинтазы, скваленсинтазы), контролируя гомеостаз холестерина. Экспрессия рецепторов ЛНП негативно регулируется внутриклеточным содержанием ХС опосредованно SREBF2. SREBF2 также участвует в контроле содержания ХС посредством посттранскрипционной репрессии ABCA1 через microRNA (miR33), включенной в пределах интрона 17 гена SREBF2. Mутации гена могут приводить к развитию гиперхолестеринемии [3].

Аполипопротеин Е (АроЕ) играет существенную роль в метаболизме липидов. Синтезируется в печени и головном мозге. Он входит в состав хиломикронов и ЛОНП, инициируя их захват и удаление через взаимодействие со специфическим рецептором на поверхности клеток печени. АроЕ участвует в некоторых других процессах, таких как иммунорегуляция, нервная регенерация и активация некоторых липолитических ферментов (липазы печени, липазы липопротеинов и лецитин-холестерин ацилтрансферазы). Он необходим для доставки ХС от глиальных клеток мозга до нейронов. Эффективность взаимодействия АроЕ с рецепторами определяется уникальным строением белковой молекулы. Выделяют три изоформы АроЕ: Е2, Е3, Е4. Ген, кодирующий этот липопротеин, имеет полиморфизм с тремя аллелями ε2, ε3, ε4, которые образуют шесть возможных генотипов. Разница между аллелями заключается в замене цистеина и аргинина в позициях 112 и 158 в молекуле, содержащей всего 299 аминокислот. По данным литературы, полиморфизм АроЕ вносит значительный вклад в развитие сердечно-сосудистых и нейродегенеративных заболеваний. На сегодняшний день он является одним из наиболее изучаемых генетических маркеров нарушения липидного обмена в мире. Фенотип Аро ε3/ε3 является наиболее общим, поскольку Аро ε3 считается “родительской” формой белка в различных популяциях. При наличии аллеля Аро ε4 отмечают повышенное содержание ОХС, ХС ЛНП и увеличение риска сердечно-сосудистых заболеваний [15].

Представляется важным выявление связи между носительством определенных генотипов изучаемых аллельных вариантов генов, которые явно или предположительно участвуют в регуляции липидного обмена, и показателями липидного спектра у женщин с АИТ, что позволит выделить лиц с высоким риском развития нарушений метаболизма липидов и, возможно, осуществить целенаправленное лечение и профилактику осложнений.

Цель

Изучить клинические и некоторые молекулярно-генетические характеристики липидного профиля у женщин с АИТ.

Материал и методы

Исследование одобрено этическим комитетом ФГБНУ “НИИ терапии и профилактической медицины” (НИИТПМ), протокол № 42 от 18.12.2012.

В исследование включены 109 женщин, средний возраст 57,2 ± 7,8 года, длительность заболевания 8,0 ± 6,4 года, длительность менопаузы 6,4 ± 3,5 года. Критерии включения: 1) подписание пациентом информированного согласия; 2) диагностированный АИТ с исходом в гипотиреоз с компенсированным тиреоидным статусом (концентрация ТТГ находилась в пределах 0,4–4,0 мЕд/л); 3) период постменопаузы. Группа контроля сформирована из женщин, обследованных в скрининг-центре НИИТПМ в рамках эпидемиологического международного исследования HAPIEE (Детерминанта сердечно-сосудистых заболеваний в Центральной и Восточной Европе: когортное исследование). Проект поддержан грантами фонда WellcomTrust (064947/Z/01/Z и WT 081081 AIA) и Национального института возраста США (1 R01 AG23522-01) (2002–2006 гг.; главные исследователи в Новосибирске – профессора Ю.П. Никитин и С.К. Малютина). Контрольная группа для сравнительного анализа показателей липидов крови состояла из женщин, сопоставимых по возрасту, без патологии ЩЖ. Всем женщинам основной и контрольной групп были выполнены клинические, биохимические, гормональные, ультразвуковые исследования.

В генетических исследованиях приняла участие 441 женщина: 104 пациентки основной группы с АИТ и 337 женщин, составившие группу контроля. Контрольная группа сформирована из банка ДНК популяции Новосибирска, который был создан НИИТПМ в ходе выполнения международного проекта HAPIEE.

Антропометрические измерения. Рост измеряли стоя, без верхней одежды и обуви, на стандартном ростомере. Массу тела определяли без верхней одежды и обуви на стандартных рычажных весах, прошедших метрологический контроль. Точность измерения составляла 0,1 кг. Индекс массы тела (ИМТ, Кетле II) вычисляли по формуле: ИМТ (кг/м2) = вес (кг)/рост (м2). Окружность талии (ОТ) измеряли сантиметровой лентой с точностью до 1 см на середине расстояния между краем нижнего ребра и верхнем гребнем подвздошной кости. За абдоминальное ожирение принимали значения ОТ более 80 см (ВНОК, 2008).

Измерение артериального давления. Измерение артериального давления проводилось всем женщинам в положении сидя в состоянии эмоционального и физического покоя. Классификация артериальной гипертензии использовалась в соответствии с рекомендациями ВНОК 2009 г.

Определение объема ЩЖ и ее эхоструктуры с помощью ультразвукового исследования (УЗИ). УЗИ проводилось на аппарате ALOKA-SSD-1100 датчиком 9 МГц. При использовании УЗИ диффузное увеличение определяют, если объем ЩЖ у женщин превышает 18 см3 [16].

Определение гормонов тиреоидной группы, АТ-ТПО, содержания липидов крови проведено в лаборатории клинических биохимических и гормональных исследований терапевтических заболеваний (руководитель – д.м.н., профессор Ю.И. Рагино). Определение показателей ТТГ, свободного/общего тироксина (св./общ.Т4), АТ-ТПО проведено иммуноферментным методом с использованием коммерческих тест-систем. Границы условно-нормальных лабораторных показателей были взяты из инструкций использованных наборов. Для базального содержания ТТГ – 0,167–4,05 мЕд/л, для св.Т4 – 10,0–26,0 нмоль/л, для антител к ТПО тиреоцитов человека – <30 Ед/мл. Диагноз АИТ с исходом в гипотиреоз устанавливали на основании характерных жалоб, данных анамнеза, обнаружения повышенной концентрации ТТГ и снижения содержания св./общ.Т4, в случае сочетания классической ультразвуковой картины АИТ (снижение эхогенности или изменение структуры за счет гипоэхогенных очагов различной формы и размеров на фоне нормальной эхогенности) с повышенным содержанием АТ-ТПО. Для субклинического гипотиреоза: концентрация ТТГ выше 4,06 мЕд/л и нормальная концентрация св./общ.Т4. Диагностические критерии для оценки манифестной формы гипотиреоза: концентрация ТТГ более 10,0 мЕд/л и низкая концентрация св./общ.Т4.

Определение концентрации липидов крови. Определение содержания ОХС, ТГ, ХС ЛВП производили энзиматическими методами с использованием стандартных реактивов Diasys на биохимическом анализаторе FP-901 Labsystem. Концентрацию ХС ЛНП рассчитывали по формуле Фридвальда при концентрации ТГ, не превышающей 4,5 ммоль/л: ХС ЛНП = ХС - (ХС ЛВП + (ТГ/2,2) ммоль/л (D.S. Friedwald, 1972). Значение ХС не-ЛВП рассчитывалось как разница между концентрацией ОХС и ХС ЛВП. При анализе результатов использовали критерии липидных параметров крови согласно рекомендациям Национального общества по изучению атеросклероза “Диагностика и коррекция нарушений липидного обмена с целью профилактики и лечения атеросклероза (5-й пересмотр)”. Согласно рекомендациям, желаемая (оптимальная) концентрация ОХС составляла <5,0 ммоль/л, ХС ЛНП – <3,0 ммоль/л, ХС ЛВП – >1,2 ммоль/л, ТГ – <1,7 ммоль/л, целевое значение ХС не-ЛВП – <3,4 ммоль/л.

Молекулярно-генетические исследования выполнены на базе лаборатории молекулярно-генетических исследований терапевтических заболеваний НИИТПМ (руководитель – д.м.н., профессор В.Н. Максимов). Выделение ДНК из крови проводилось методом фенол-хлороформной экстракции. В работе проведен анализ полиморфизма кодирующей части гена APOE в позициях 3937С/Т и 4075С/Т. Генотипирование полиморфизма кодирующей части гена APOE проводили с использованием методики, основанной на подходе, предложенном J.E. Hixson и соавт. (1990). Геномную ДНК амплифицировали с помощью полимеразной цепной реакции (ПЦР) в стандартной реакционной смеси и далее гидролизовали рестриктазой AspLE I с сайтом распознавания GCGC. Визуализацию продуктов рестрикции проводили методом гель-электрофореза в 10% полиакриламидном геле с последующей окраской бромистым этидием (Et-Br).

Генотипирование полиморфизма rs320 (HindIII +/-) гена LPL выполняли с помощью ПЦР с анализом полиморфизма длины рестрикционных фрагментов (ПДРФ-анализ): праймеры 5’-gatgtctacct ggataatcaaag-3’ и 5’-cttcagctagacattgcta gtgt-3’. ПЦР-продукт гидролизовали рестриктазой HindIII. Детекцию продуктов рестрикции проводили методом электрофореза в 4% полиакриламидном геле с последующим окрашиванием (Et-Br).

Генотипирование полиморфизма rs708272 (TaqIB) гена CETP выполняли с помощью ПЦР с ПДРФ-анализом: праймеры 5’-ccctc-ctgac-ctcgc-cttca-a-3’ и 5’-gcaac-ccctg-acttt-ggcca-tag-3’. ПЦР-продукт гидролизовали рестриктазой TaqIB. Детекцию продуктов амплификации и рестрикции проводили методом электрофореза в 4% полиакриламидном геле с последующим окрашиванием Et-Br.

Генотипирование полиморфизма rs2228314 (1784G/С) гена SREBF2 выполняли с помощью ПЦР с ПДРФ-анализом: праймеры 5-agtga-ccatt-aacac-ctttt-gatac-3 и 5’-cact-ggaag-acttt-cttga-gca-3’. ПЦР-продукт гидролизовали рестриктазой MspI. Детекцию продуктов амплификации и рестрикции проводили методом электрофореза в 6% полиакриламидном геле с последующим окрашиванием Et-Br.

Статистическая обработка. Статистическая обработка проводилась с использованием пакета программы SPSS 11.5. Результаты исследований для количественных признаков представлены в виде значений средних арифметических и стандартного отклонения (M ± m) при нормальном распределении признака, при распределении, отличающемся от нормального, – в виде медианы (Ме) и интерквартильного размаха (25-й квартиль (Q1); 75-й квартиль (Q3)), качественные признаки представлены в виде абсолютных значений и процентных долей. Для проверки гипотезы о нормальности распределения переменных применялся критерий Колмогорова–Смирнова. Для проверки значимости различий между группами для количественных признаков применялся дисперсионный анализ в случае нормального распределения переменных, а при отсутствии нормального распределения – непараметрический критерий Манна–Уитни; для качественных показателей использовался критерий хи-квадрат. Оценку соответствия частот генотипов равновесию Харди–Вайнберга проводили с использованием критерия c2. Во всех процедурах статистического анализа критический уровень значимости нулевой статистической гипотезы (р) принимался равным 0,05.

Результаты и их обсуждение

Основная и контрольная группы были сопоставимы по возрасту, наличию артериальной гипертензии – 78 и 68% соответственно. Ожирение разной степени выраженности определено в основной группе у 68% обследованных, в контрольной группе – у 37% (р = 0,001). Средний ИМТ в основной группе был выше, чем в контрольной, – 30,28 ± 0,47 и 28,7 ± ± 0,49 кг/м2 соответственно (р = 0,001). Получены различия по концентрации ТТГ в основной и контрольной группах – 2,7 ± 0,12 и 1,37 ± 0,07 мЕд/л (р = 0,008).

Несмотря на достижение целевой концентрации ТТГ при проведении заместительной гормональной терапии, в основной группе сохранялись повышенные значения ОХС, ХС ЛНП, ТГ, ХС не-ЛВП по сравнению с рекомендованными оптимальными показателями (табл. 1). Полученные нами данные не противоречат материалам кросс-секционных эпидемиологических исследований репрезентативных выборок женщин 45–64 лет г. Новосибирска. Как представлено в работе академика РАН Ю.П. Никитина и соавт., среди женщин высока распространенность гиперхолестеринемии – 85,3% (ОХС > 5,0 ммоль/л), повышены показатели ХС ЛНП у 83,5% (ХС ЛНП > 3,0 ммоль/л), ТГ – у 27,3% (ТГ > 1,7 ммоль/л), гипохолестеринемия ХС ЛПВП – 17,8% (ХС ЛВП < 1,2 ммоль/л), ХС не-ЛВП – у 60,6% [17].

По полученным нами данным, у женщин 45–64 лет с компенсированным гипотиреозом по сравнению с группой контроля наблюдается более высокая концентрация ТГ (1,98 ± 0,13 и 1,39 ± 0,07 ммоль/л, р = 0,001) и низкое содержание ХС ЛВП (1,14 ± 0,03 и 1,64 ± 0,04 ммоль/л, р = 0,001) (табл. 1). Подобные данные получены и при сравнении показателей липидов крови у женщин, получающих заместительную терапию тиреоидными гормонами и достигших концентрации ТТГ в пределах 0,4–2,5 мЕд/л, и в группе контроля с подобными значениями ТТГ.

Вопрос коррекции дислипидемии при гипотиреозе остается дискуссионным. Есть несколько исследований, проведенных в последние годы, по эффективности заместительной терапии при субклиническом гипотиреозе. Среди них восемь исследований были проведены как двойные слепые плацебоконтролируемые. Не получено изменений концентрации ОХС в более ранних исследованиях [4, 5]. В двух других исследованиях значения ОХС, ХС ЛНП и ХС ЛВП снизились на фоне проводимой терапии тиреоидными гормонами [6, 7]. В противоположность этому показатели ОХС и ХС ЛНП, но не ХС ЛВП улучшились в остальных четырех исследованиях [8–11]. В материалах клинических рекомендаций по субклиническому гипотиреозу Eвропейской тиреоидной ассоциации (2013) отмечено, что терапия L-T4 у пациентов с субклиническим гипотиреозом может снизить концентрацию как ОХС, так и ХС ЛНП, но нормализация этих показателей на этом фоне происходит редко (рекомедация 11, уровень 2S). Эффект терапии L-T4 на показатели липидного спектра более выражен у пациентов с исходным ТТГ более 10 мЕд/л (рекомендация 12, уровень 1S) [18]. Особый интерес представляет изучение ХС не-ЛВП как маркера атерогенного остаточного липопротеина, вносящего значительный вклад в развитие атеросклероза. Данный показатель может использоваться как более точный маркер риска развития сердечно-сосудистых заболеваний. Исследователи считают, что изменение концентрации в сыворотке крови ХС не-ЛВП при гипотиреозе может быть связано с нарушением метаболизма ХС ЛНП, ХС ЛОНП и АpоB. М. Ito и соавт. первыми показали, что прием тироксина может снизить концентрации в сыворотке ХС не-ЛВП у пациентов с гипотиреозом [19]. По мнению этих авторов, определение сывороточного ХС не-ЛВП в дополнение к уже известным ХС ЛНП или АроB может обеспечить соответствующую информацию о сердечно-сосудистом риске при гипотиреозе.

Следующим этапом нашей работы было изучение распределения частоты генотипов и связи между носительством генотипов изучаемых аллельных вариантов генов LPL, СЕТР, АPOЕ, SREBF2, которые явно или предположительно участвуют в регуляции липидного обмена, и показателями липидного спектра у женщин с АИТ.

При сравнении распределения генотипов полиморфного локуса Taq1B гена СЕТР в группе с АИТ и в контроле выявлено, что в обеих группах преобладает гетерозиготный генотип В1В2 – 42 и 49%. Аллель В1 в основной группе встречался в 60% случаев; В2 – в 40% (табл. 2). По данным литературы, частота аллеля B2 полиморфизма Taq1B гена СЕТР изменяется в популяциях мира от 25,5% у афроамериканцев до 54% у индийцев северной части Индии. В среднем частота аллеля В2 в европеоидных популяциях составляет 46%. В европеоидной популяции Западной Сибири – 45% [20]. Результаты нашего исследования показывают, что частота аллелей и генотипов гена СЕТР у женщин с гипотиреозом статистически значимо не отличается от таковой в европеоидной популяции Западной Сибири и в других европеоидных популяциях.

Выполнен анализ клинических и лабораторных показателей у женщин с гипотиреозом, носительниц изучаемых генотипов полиморфизма Taq1B гена СЕТР (табл. 3). У носительниц генотипа B1B1 полиморфизма TaqIB гена СЕТР более высокая концентрация ТГ и более высокие показатели ИМТ. Не выявлено связи между генотипами полиморфизма TaqIB и изменениями в плазме ХС ЛНП и ХС ЛВП. Полученные нами данные не противоречат результатам M.J. Diekman и соавт. Целью исследования этих авторов явилось изучение связи полиморфизма TaqIB гена СЕТР с изменениями в плазме ХС ЛНП и ХС ЛВП при переходе от гипо- или гипертиреоидного к эутиреоидному состоянию. Были проанализированы группы из 66 пациентов с гипотиреозом и 60 пациентов с гипертиреозом. Показатели ХС ЛНП и ХС ЛВП измеряли в начале и через 3 мес после восстановления эутиреоидного состояния. Генотип был определен с помощью методики ПЦР. Наличие гомозиготного сайта рестрикции было обозначено как +/+, гетерозиготы – как +/- и отсутствие – как -/-. Среди пациентов с гипо- или гипертиреозом подгруппы с разными генотипами не отличались по функции ЩЖ до или после лечения. Среднее снижение ХС ЛНП (ммоль/л ± SD) у пациентов с гипотиреозом с разными генотипами TaqIB не отличалось: -0,22 ± 0,26 (-/-, n = 13), -0,15 ± 0,23 ( +/-, n = 21) и -0,12 ± 0,22 (+/+, n = 9) (NS); не отличалось у пациентов с гипертиреозом среднее увеличение ХС ЛНП: 0,29 ± 0,39 (-/-, n = 7), 0,26 ± 0,23 (+/-, n = 22) и 0,19 ± 0,31 (+/+, n = 18) (NS). Изменения показателей ХС ЛНП и ХС ЛВП коррелировали с изменениями св.Т4, выраженные как соотношение св.Т4 после лечения к св.T4 до лечения (r = -0,81, p < 0,001 и r = -0,62, p < 0,001 соответственно). Авторы пришли к выводу, что при переходе от гипо- или гипертиреоза к эутиреозу не выявлено связи между генотипами полиморфизма TaqIB и изменениями ХС ЛВП. Изменения ХС ЛНП и ХС ЛВП коррелируют с изменениями св.T4 [21].

В нашей работе не получено значимых различий в показателях изучаемых параметров у женщин с АИТ, носительниц изучаемых генотипов полиморфизма rs320 (HindIII +/-) гена LPL (табл. 4). Е.В. Шахтшнейдер и соавт. выявлена ассоциация HindIII полиморфизма гена LPL с содержанием ТГ в популяции Западной Сибири. Средние значения ТГ у носителей генотипа H-H- (1,2 ± 1,3 ммоль/л) ниже, чем у носителей генотипа H+H+ (1,6 ± 0,06 ммоль/л) (р = 0,002) [14].

Нами не получено значимых различий в показателях значений изучаемых параметров у женщин с гипотиреозом в исходе АИТ, носительниц генотипов полиморфизма rs2228314 гена SREBF2 (табл. 5).

Проведенный нами анализ распределения генотипов и аллелей полиморфного локуса ε2/ε3/ε4 гена АPOЕ показал преобладание гомозиготного генотипа ε3/ε3 в основной (69,2%) и контрольной группах (66,2%), алелль ε3 в основной группе определен у 84%, в контрольной – у 83% (табл. 6).

В европеоидной популяции Сибири также наиболее распространенным является генотип ε3/ε3 (70,3%) и аллель ε3 – 84%. По данным различных исследований, в человеческой популяции наиболее распространенным является аллель ε3. Его частота составляет от 0,67 до 0,83 в различных популяциях. В западной и восточной европейской популяции уровень полиморфизма этого гена составляет 0,77–0,81 для ε3, 0,12–0,16 для ε4 и 0,06–0,08 для ε2, для Франции и Испании – 0,8–0,85, 0,08–0,12 и 0,07–0,08 соответственно. Частота аллеля ε4 также подвержена значительным колебаниям: от 0,06 в популяции Северного Китая до 0,31 в популяциях коренных жителей Сибири, Северной Америки, Африки. Аллель ε2 встречается с частотой от 0,02 в популяции Японии до 0,13 в популяции Франции [15].

По полученным нами данным, наибольший объем ЩЖ и более длительный срок заболевания гипотиреозом выявлен у носительниц генотипа ε2/ε3 гена АРОЕ (табл. 7). Механизм этого наблюдения еще предстоит выяснить. В анализируемой литературе мало работ, посвященных изучению полиморфизма гена АРОЕ и функции ЩЖ. Одной из таких работ является пилотное исследование I. Lambrinoudaki и соавт., в котором получены данные, что носители аллелей ε2 и ε4 гена АPOЕ имели более низкую концентрацию св.Т4 (р = 0,0005), чем женщины с генотипом ε3/ε3. Статистически значимая положительная связь (p = 0,049) наблюдалась также между носительством антител к ТГ и наличием ε2 аллеля гена АРОЕ [22].

В нашей работе более низкая концентрация ОХС, ХС ЛНП, ХС не-ЛВП выявлена при генотипе ε2/ε3. Полученные нами данные не противоречат данным М.И. Воеводы и соавт. В европеоидной популяции Западной Сибири минимальные значения средней концентрации ОХС определяются при генотипе ε2/ε3 в сравнении с генотипами ε3/ε3, ε3/ε4 и ε4/ε4 (р < 0,05). Максимальное значение средней концентрации ОХС выявлено для генотипа ε4/ε4 [15].

Заключение

В группе женщин с компенсированным гипотиреозом по сравнению с группой контроля обнаружены более высокая концентрация ТГ и низкое содержание ХС ЛВП. Подобные данные получены и при сравнении показателей липидов крови в группе женщин, достигших концентрации ТТГ в пределах 2,5 мЕд/л на фоне проводимой заместительной терапии тиреоидными гормонами по сравнению с группой контроля (в которой ТТГ находился в пределах до 2,5 мЕД/л).

Не получено различий в распределении генотипов полиморфизмов Taq1B гена СЕТР, rs320 гена LPL и ε2/ε3/ε4 гена АРОЕ, rs2228314 гена SREBF2 у женщин с гипотиреозом в исходе АИТ по сравнению с группой контроля.

У носительниц генотипа B1B1 полиморфизма TaqIB гена CETP более высокий уровень ТГ и более высокие показатели ИМТ.

Максимально высокая концентрация ОХС, ХС ЛНП, ХС не-ЛВП выявлена при генотипе ε3/ε4 гена APOE у женщин с гипотиреозом в исходе АИТ.

Информация о финансировании и конфликте интересов

Работа проведена при поддержке ФГБНУ “НИИ терапии и профилактической медицины” в рамках утвержденной темы научной работы. Представленный в статье материал является частью диссертационного исследования Малышенко Ю.А. В представленной работе использовались данные из банка ДНК популяции Новосибирска, который был создан НИИТПМ в ходе выполнения международного проекта HAPIEE (главные исследователи в Новосибирске – профессора Никитин Ю.П. и Малютина С.К.). Проект HAPIEE (Детерминанта сердечно-сосудистых заболеваний в Центральной и Восточной Европе: когортное исследование) поддержан грантами фонда WellcomTrust (064947/Z/01/Z и WT 081081 AIA) и Национального института возраста США (1 R01 AG23522-01) (2002–2006 гг.).

Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.

Информация о вкладе каждого автора

Рымар О.Д. – концепция и дизайн исследования, сбор материала (подбор когорты пациентов), окончательная оценка полученных данных, написание и редактирование текста рукописи; Малышенко Ю.А. – анализ научной литературы по теме исследования, сбор, систематизация и обработка материала, оценка и анализ полученных данных, написание текста рукописи; Максимов В.Н. – концепция и дизайн исследования, помощь в проведении генотипирования, систематизация и статистическая обработка материала, редактирование текста рукописи; Шахтшнейдер Е.В. – анализ научной литературы по теме исследования, генотипирование, редактирование текста рукописи; Щербакова Л.В. – систематизация и статистическая обработка материала; Татарникова Н.П. – подготовка препаратов ДНК, генотипирование; Мустафина С.В. – сбор материала (подбор группы контроля).