В своей регулярной колонке автор обсуждает опыт стран региона Восточной и Южной Европы и Центральной Азии в аспекте принятия проекта федерального закона “О внесении изменений в статью 15 Федерального закона «О качестве и безопасности пищевых продуктов»”, который сейчас находится на рассмотрении в российских органах власти. Эти изменения устанавливают некоторые обязательные требования к производству, торговле и использованию йодированной соли в хлебопекарной промышленности. Если в изначальном виде проект закона предлагал комплекс рациональных мер по профилактике йодного дефицита, то пересмотренный вариант ограничивает обязательное использование йодированной соли только организациями общественного питания, доступными для сравнительно небольшого сегмента населения России. При этом без внимания остаются большие группы населения, проживающие в сельской местности, беременные и кормящие женщины, а также население с низким и средним уровнем доходов. Принятие закона в теперешнем виде создаст ложное представление, что меры приняты. А на самом деле мало что изменится.

В 2017 г. Международное агентство по изучению рака (МАИР) выпустило в свет новое 4-е издание классификации ВОЗ опухолей эндокринных органов. Как и в предыдущем издании 2004 г., в новой классификации значительное место уделено опухолям щитовидной железы (ЩЖ). Экспертами ВОЗ пересмотрены критерии злокачественности инкапсулированных фолликулярных опухолей с ядрами папиллярного типа. Ранее такие опухоли относили к злокачественным новообразованиям (фолликулярному варианту папиллярного рака), а в новой классификации они получили статус пограничных, или опухолей неопределенного злокачественного потенциала (НЗП). Известно, что оценка злокачественного потенциала фолликулярных новообразований невозможна на этапе дооперационной цитологической диагностики в связи с отсутствием надежных соответствующих признаков. Она затруднена и в 10% случаев фолликулярных опухолей ЩЖ на этапе послеоперационной гистологической диагностики в связи с отсутствием очевидных морфологических проявлений инвазии в собственную капсулу и/или сомнительными для папиллярного рака изменениями ядер опухолевых клеток. В настоящей статье представлены критерии диагностики неинвазивной фолликулярной опухоли ЩЖ с ядрами папиллярного типа, а также еще двух классификационных категорий фолликулярных опухолей НЗП, к которым в соответствии с новой классификацией относятся фолликулярные и высокодифференцированные опухоли ЩЖ НЗП. Особое внимание уделено диагностической значимости инвазивного роста опухоли как основному морфологическому проявлению злокачественности фолликулярных опухолей. В связи с изменившимися критериями морфологической диагностики в статье вынесены на обсуждение вопросы качества гистологической диагностики, которое должно быть неизменно высоким, и влияния изменившейся классификации на лечебную тактику в случаях инкапсулированных фолликулярных опухолей.

Стратегия всеобщего йодирования соли стала мощным импульсом для стран Юго-Восточной Европы и Центральной Азии за период с 2000 по 2009 г. К концу первого десятилетия несколько стран региона уже достигли оптимального потребления йода; другие страны стремительно двигались к достижению той же цели и лишь в нескольких странах прогресс в сторону всеобщего йодирования соли оставался обнадеживающим. В данной статье приводятся данные субрегиональных семинаров (для стран Восточной Европы, Центральной Азии и Юго-Восточной Европы), проведенных в 2015 и 2016 гг. Оба семинара демонстрируют стремление стран регионов Юго-Восточной Европы и Центральной Азии к устойчивому устранению йодного дефицита. Несмотря на определенные недостатки, данные, полученные от стран региона, не предполагают каких-либо серьезных препятствий на пути к победе над йодным дефицитом. Тем не менее, России и Украине необходимо приложить больше усилий для развития и рационализации стратегии всеобщего йодирования соли, так как именно эти страны находятся в списке отстающих в данном вопросе.

Обоснование. В мире около двух миллиардов человек имеют недостаточное потребление йода.

Цель. Оценить обеспеченность йодом и эффективность профилактики йодного дефицита у взрослого населения Санкт-Петербурга.

Методы. В ретроспективной части работы проведен анализ распространенности гипертиреотропинемии новорожденных Санкт-Петербурга за период 2013–2014 гг. В одномоментное поперечное когортное исследование были включены 542 жителя Санкт-Петербурга в возрасте 18–77 лет. Все участники были разделены на три группы согласно возрасту. Беременные женщины были выделены в отдельную группу. У всех участников проведено анкетирование и проанализированы значения йодурии.

Результаты. Количество новорожденных, имевших концентрацию тиреотропного гормона более 5 мЕД/л, составило 6,9%, отражая дефицит йода легкой степени тяжести у населения. Йодированную соль использовали в пищу только 41,1% всех обследованных и 52,2% беременных женщин. Препараты йода принимала половина беременных женщин. Медиана йодурии (МЙУ) всех участников составила 91,2 мкг/л и соответствовала дефициту йода легкой степени тяжести. Значение МЙУ у беременных женщин составило 112,4 мкг/л и соответствовало недостаточному потреблению йода.

Заключение. Население Санкт-Петербурга проживает в регионе легкого дефицита йода. Профилактика дефицита йода, проводимая в Санкт-Петербурге в 2013–2015 гг., недостаточно эффективна. Лица репродуктивного возраста и беременные женщины имеют дефицит йода легкой степени тяжести.

Обоснование. Развитие сердечно-сосудистых осложнений у пациентов с диффузно-токсическим зобом (ДТЗ) является актуальной проблемой тиреоидологии. До настоящего времени остается открытым вопрос о роли дефицита цинка в формировании осложнений со стороны сердечно-сосудистой системы (ССС) у больных с ДТЗ.

Цель. Оценить вклад дефицита цинка в формирование сердечно-сосудистых осложнений у больных с ДТЗ.

Методы. В исследование включено 113 женщин 25–60 лет с диагнозом ДТЗ: 54,0% (n = 61) со средней степенью тяжести тиреотоксикоза, 46,0% (n = 52) – с тяжелой. Длительность заболевания – 1–5 лет. В контрольную группу вошли 37 женщин 25–60 лет без патологии щитовидной железы и ССС. У всех пациентов оценены: в крови – уровень тиреотропного гормона, свободного тироксина, концентрация антител к рецептору тиреотропного гормона; в волосах – концентрация цинка; результаты ультразвукового исследования щитовидной железы, эхокардиография, суточное мониторирование электрокардиографии.

Результаты. При ДТЗ дефицит цинка в волосах наблюдался у 66,4% (n = 75), в группе контроля – у 27,0% (n = 10) пациентов (р = 0,01). Чаще дефицит цинка встречался при тяжелой степени ДТЗ – в 82,7% (n = 43), при фибрилляции предсердий (ФП) – в 77,4% (n = 24) случаев, при хронической сердечной недостаточности (ХСН) – в 78,8% (n = 41) случаев. Разработана с помощью логистической регрессии диагностическая модель и таблица факторов риска ХСН в баллах, включающая определение уровня цинка в волосах. Таблицу целесообразно использовать всем больным с ДТЗ для определения степени риска ХСН, при среднем и высоком риске развития ХСН в схему лечения ДТЗ показано включать препараты цинка.

Заключение. Полученные данные позволяют считать, что дефицит цинка повышает вероятность развития ФП и ХСН у больных с ДТЗ тяжелой степени тяжести, нуждается в диагностике и коррекции.

Наиболее часто первичный гиперпаратиреоз (ПГПТ) в сочетании с раком (как правило, медуллярным) щитовидной железы (ЩЖ) встречается при синдромах множественных эндокринных неоплазий. Сочетание немедуллярных карцином ЩЖ и ПГПТ отмечается у 3% пациентов. Доля папиллярного рака (ПР) ЩЖ достигает 87% от всех ее злокачественных опухолей. Атипическая аденома (АА) околощитовидной железы (ОЩЖ) – это новообразование, в котором отсутствуют достоверные признаки инвазивного роста, но есть морфологические критерии, подозрительные в отношении их злокачественного потенциала. Распространенность АА ОЩЖ как причины ПГПТ составляет около 0,5–4%. АА ОЩЖ относятся к опухолям неопределенного злокачественного потенциала. Клиническое значение и отдаленные результаты, а также объем оперативного вмешательства и продолжительность наблюдения за пациентами с АА ОЩЖ из-за редкости опухоли и отсутствия стандартов диагностики данной патологии не определены.

В настоящей статье авторы сообщают о двух случаях сочетания АА ОЩЖ и ПР ЩЖ у 63-летней женщины и 57-летнего мужчины. У одного из пациентов, в отличие от второго, были классические симптомы ПГПТ, в том числе тяжелая остеодистрофия и нефропатия. Предоперационный уровень кальция составил 3,48 и 4,1 (2,12–2,6) мкмоль/л, паратиреоидного гормона – 1300 и 1533 (15–65) пг/мл соответственно. В обоих случаях ультразвуковое исследование ЩЖ не выявило достоверно злокачественных новообразований. Рак ЩЖ был заподозрен только во время интраоперационной ревизии, в связи с чем пациентам была проведена тиреоидэктомия и удаление опухоли ОЩЖ. Гистологическое исследование выявило папиллярную микрокарциному ЩЖ (в первом случае одностороннюю, во втором – двустороннюю) и АА ОЩЖ.

Большая осведомленность специалистов о сочетании ПРЩЖ с атипической аденомой ОЩЖ позволит расширить настороженность эндокринологов и хирургов, своевременно оценить возможную патологию ЩЖ у пациентов с ПГПТ, тем самым применить адекватный объем вмешательства в ходе одной операции.